В первые дни жизни после рождения младенца первое, что мы слышим — это его плач. Плач как крик о помощи, плач как способ сказать взрослым, что он маленький и беспомощный, и что его что-то беспокоит и он нуждается в том, чтобы взрослые удовлетворили его потребности. Плач — это его первое слово и способ коммуникации, это его просьба и мольба. Просьба является неотъемлемой предпосылкой в формировании речи, коммуникативных способностей, взаимодействия и общения ребенка с миром.
Известный американский психолог Р. Сирс считал, что новорожденный находится в состоянии аутизма, однако такие его потребности как в еде, сне, тепле становятся источником научения. С помощью этих просьб он начинает чувствовать свое влияние на мир — через мать приобретая своего рода контроль, при этом сам находясь в постоянном контроле и зависимости. Чем больше мать будет отвечать на его плач, тем больше ребенок будет понимать, что уменьшение боли, утоление голода связано непосредственно с его действиями. Таким образом, удовлетворение потребностей с помощью просьбы приобретает положительный опыт, что, в свою очередь, двигает развитие ребенка к социализации.
По Л.С. Выготскому нам известно, что после требовательного плача, пройдя кризис новорожденности, начинается период просящего плача, когда ребенок чувствует, что ему нужно всего лишь попросить и его потребность удовлетворяется. Затем их общение будет обретать обменивающий тип, ближе к первому году жизни характер общения будет приобретать взаимодействующий тип.
Сам феномен плача “жылау” хоть и первая реакция ребенка, но она не является врожденной способностью. Сосание, глотание, освобождение кишечника или мочевого пузыря толкают его к тому чтобы плакать. Но если на этот плач долго не будут отвечать, ребенок в конечном итоге перестает просить. Есть многочисленные исследования, где наблюдалась высокая смертность среди покинутых детей в детских домах. Р. Спитц описывал многочисленные симптомы нарушения поведения детей и задержку психического и физического развития детей, воспитывавшихся в детских учреждениях.
Если сделать прямой перевод пословицы то мы получим “Неплачущему ребенку нет молока”. Однако пословица не ограничивается лишь детским периодом. Она также охватывает все периоды жизни, включая взрослый тем самым приравнивая плач “жылау” к просьбе “көмек сұрау” и к молитве, обращению к Богу “Құдайдан тілеу”. Если брать только смысл пословицы, то в народе обычно говорят “Не даст Бог тому, кто не попросит”, “Нужно попросить (помолиться) и Бог обязательно ответит”. Молоко здесь приравнивается к благам мира. Получается чтобы получить блага мира важно научиться правильно просить. Если в детстве ребенок все время чувствует себя ограниченным, нуждающимся в силу своих физических ограничений, то взрослый вынужден или даже приговорен к признанию своей уязвимости по отношению к таким ограничениям как время, силы, власть, конечность жизни, смерть, времена года, географические ограничения и т.д. Признавая свою ограниченность и уязвимость человек все время имплицитно вбрасывается в свой опыт младенца, когда ему приходится просить. Если прошлый опыт был положительный, он просил и ему давали, он нуждался в любви и его любили, он нуждался во внимании и признании и его видели, признавали и уважали, то будучи взрослым просить у другого, просить у мира ему не доставит никаких сложностей. В своей практике зачастую я вижу обратную картину и это меня сильно огорчает. Мне сложно видеть ни в ком не нуждающихся людей, которые отрицают других и тем самым живут в постоянной психической изоляции. Мне сложно видеть уставших, но продолжающих трудиться в поте лица, зарабатывая на спинах грыжи, во внутренних органах опухоли, или на кожных покровах псориазы. Мне сложно их видеть, но развидеть не могу. Они не просят о помощи и им так ее и не дадут. Потому что помощь без просьбы равна спасательству и отрицанию ответственности, взрослости и полноценности нуждающегося.
Приведу здесь прекрасное определение просьбы словами Ф. Э. Василюка:
Известный американский психолог Р. Сирс считал, что новорожденный находится в состоянии аутизма, однако такие его потребности как в еде, сне, тепле становятся источником научения. С помощью этих просьб он начинает чувствовать свое влияние на мир — через мать приобретая своего рода контроль, при этом сам находясь в постоянном контроле и зависимости. Чем больше мать будет отвечать на его плач, тем больше ребенок будет понимать, что уменьшение боли, утоление голода связано непосредственно с его действиями. Таким образом, удовлетворение потребностей с помощью просьбы приобретает положительный опыт, что, в свою очередь, двигает развитие ребенка к социализации.
По Л.С. Выготскому нам известно, что после требовательного плача, пройдя кризис новорожденности, начинается период просящего плача, когда ребенок чувствует, что ему нужно всего лишь попросить и его потребность удовлетворяется. Затем их общение будет обретать обменивающий тип, ближе к первому году жизни характер общения будет приобретать взаимодействующий тип.
Сам феномен плача “жылау” хоть и первая реакция ребенка, но она не является врожденной способностью. Сосание, глотание, освобождение кишечника или мочевого пузыря толкают его к тому чтобы плакать. Но если на этот плач долго не будут отвечать, ребенок в конечном итоге перестает просить. Есть многочисленные исследования, где наблюдалась высокая смертность среди покинутых детей в детских домах. Р. Спитц описывал многочисленные симптомы нарушения поведения детей и задержку психического и физического развития детей, воспитывавшихся в детских учреждениях.
Если сделать прямой перевод пословицы то мы получим “Неплачущему ребенку нет молока”. Однако пословица не ограничивается лишь детским периодом. Она также охватывает все периоды жизни, включая взрослый тем самым приравнивая плач “жылау” к просьбе “көмек сұрау” и к молитве, обращению к Богу “Құдайдан тілеу”. Если брать только смысл пословицы, то в народе обычно говорят “Не даст Бог тому, кто не попросит”, “Нужно попросить (помолиться) и Бог обязательно ответит”. Молоко здесь приравнивается к благам мира. Получается чтобы получить блага мира важно научиться правильно просить. Если в детстве ребенок все время чувствует себя ограниченным, нуждающимся в силу своих физических ограничений, то взрослый вынужден или даже приговорен к признанию своей уязвимости по отношению к таким ограничениям как время, силы, власть, конечность жизни, смерть, времена года, географические ограничения и т.д. Признавая свою ограниченность и уязвимость человек все время имплицитно вбрасывается в свой опыт младенца, когда ему приходится просить. Если прошлый опыт был положительный, он просил и ему давали, он нуждался в любви и его любили, он нуждался во внимании и признании и его видели, признавали и уважали, то будучи взрослым просить у другого, просить у мира ему не доставит никаких сложностей. В своей практике зачастую я вижу обратную картину и это меня сильно огорчает. Мне сложно видеть ни в ком не нуждающихся людей, которые отрицают других и тем самым живут в постоянной психической изоляции. Мне сложно видеть уставших, но продолжающих трудиться в поте лица, зарабатывая на спинах грыжи, во внутренних органах опухоли, или на кожных покровах псориазы. Мне сложно их видеть, но развидеть не могу. Они не просят о помощи и им так ее и не дадут. Потому что помощь без просьбы равна спасательству и отрицанию ответственности, взрослости и полноценности нуждающегося.
Приведу здесь прекрасное определение просьбы словами Ф. Э. Василюка:
“Просьба — тончайший психологический «организм», требующий в детстве долгой и тонкой педагогической настройки. В этом организме соединяются в смысловое единство надежда и доверие, смирение и достоинство, честность и самопознание, уважение и вера, внутренняя необходимость и свобода. Стоит одному из этих «органов» просьбы выйти из строя, и она превращается в свою противоположность. Без надежды человек вовсе не просит; без доверия не просит другого, а испытывает его; без смирения не просит, а требует; без достоинства не просит, а клянчит; без осознания внутренней необходимости просимого, существенности своей нужды не просит, а капризничает; без веры в бескорыстие другого — предлагает сделку; без уважения к его честности — идет на подкуп; без признания его свободы — хитро манипулирует или грубо шантажирует. Чем больше вдумываешься в психологическую сущность просьбы, тем больше понимаешь, что этот, такой привычный, такой повседневный феномен — есть настоящее чудо, одна из вершин, на которые способна подниматься человеческая душа.
В просьбе человек превосходит самого себя и создает один из высших типов отношений с другим.”
Взрослый тоже имеет потребности в просьбе и нуждается в помощи, его способность или неспособность просить имеет за собой разный опыт, который снова возвращает нас в детство. Поэтому мудрость казахских степей снова направляет наше внимание на плач ребенка.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Обухова Л. Ф., Детская (возрастная) психология. Учебник. --М., Российское педагогическое агентство. 1996
2. Василюк Ф.Е., Переживание и молитва(опыт общепсихологического исследования). – М.: Смысл, 2005. – 191 с.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Обухова Л. Ф., Детская (возрастная) психология. Учебник. --М., Российское педагогическое агентство. 1996
2. Василюк Ф.Е., Переживание и молитва(опыт общепсихологического исследования). – М.: Смысл, 2005. – 191 с.
